Пир прошел, прошел и симек,
    Дни веселья улеглись.
    Чередой однообразной
    Потянулась в сёлах жизнь.
    В поле черными пластами
    Режут землю сошники;
    У Нарспи кручина злая
    Режет сердце на куски.
    Под косою острой вьется,
    Пригибается трава;
    У Нарспи от злой кручины
    Поникает голова.
    С каждым днем сильнее солнце
    Землю-матушку печет;
    У Нарспи кручина злая
    Сердце бедное сосет.
    Каждый день с гвоздя сползает
    Плеть ременная змеей:
    Тахтаман, видать, сурово
    Расправляется с женой.
    Есть Сентти, мальчишка славный,
    Он играет день-деньской:
    Коромысло — конь ретивый,
    Сам—наездник удалой.
    Вдоль по улице широкой
    Поднимает пыль горой;
    Черный весь, как цыганенок,
    Возвращается домой. !
    Есть Сентти, ребенок милый,
    К тетке он верхом летит,
    Полон нежного участья,
    С ней лепечет, говорит.
    Всё грустит Нарспи-молодка,
    Всё печальная сидит;
    Только деверя сынишку!
    Любит, славного Сентти…
    Всё грустит Нарспи-молодка,
    Всё печальная сидит;
    Забывает злое горе
    В разговоре лишь с Сентти.
    
    Дал же бог ребенку душу,
    Что таким он славным стал;
    Чтобы мог играть, смеяться —
    Птичье сердце даровал.
    Да, в ребенке семилетнем
    Нрав чувагшский неспроста:
    Если глазки плачут, все же
    Улыбаются уста.
    Льнет Сентти красивый к тетке,
    Всё лепечет про свое,
    И умильными словами,
    Утешает он ее:
    «Тетя, тетя, полно плакать,
    Вынь платок, утри глаза.
    Прогони свое ты горе,
    Пусть не катится слеза».
    
    Тахтаман, наш зять почтенный,
    Помнит свадебную клеть:
    Каждый день со свистом вьётся
    Над его женою плеть.
    Истязания безмолвно
    Терпит бедная жена.
    Бьет безумный муж — не знает,
    Что судьба его темна.
    Кто-то раз пришел к ним на дом,
    Тахтамана подозвал
    И в отсутствии супруги
    Что-то шепотом сказал.
    Тут Нарспи заходит с пивом,
    Гостю ковшик подает.
    Только гость ушел, нагайка
    Принялась учить ее:
    «Вот какая ты девица!
    Значит, там с Сетнером ты
    Убежала в лес средь ночи,
    Да еще из-под фаты!»
    
    Бьет жену, мученьям разным
    Подвергает Тахтаман.
    Всё растет дурная слава,
    Слух худой среди селян.
    Да, случается на свете!
    Ведь в потемках по углам
    Зло немалое творится, —
    Нет числа таким делам.
    Холят, любят и лелеют
    Дочь свою отец и мать;
    Замуж выдадут — муж старый
    Начинает ревновать.
    Вот нашли для дочки мужа —
    Богатея мать с отцом.
    Но, коль нет любви меж ними,
    То какая польза в том?
    А когда чета в согласье
    И в любви, —пускай бедна,
    Всё равно живет счастливей
    Богача стократ она.
    
    Бей, пори жену, хозяин,
    Душу вынь ты из нее!
    Поступай с ней, как с собакой,
    Истязай, замучь ее!
    Бей нещадно, чтоб с насмешкой
    Не мирилась седина!
    Истязай Нарспи, скорее
    Чтоб состарилась она!
    Но смотри, чтоб самому же
    Не раскаяться потом...
    Бей, чтоб юность не глумилась
    Над почтенным стариком!..
    После свадьбы пролетело
    Три недели; до сих пор
    Всё Нарспи терпела, молча,
    И побои и укор.
    На четвертую неделю,
    В ясный вечер, в тихий час...
(Нет, постой, об этом деле
    Заведем поздней рассказ.)